Годами выработанная на службе привычка, чтобы не опаздывать необходимо, прибывать на место встречи заранее. Мой люфт почти 30 минут. В этом моя ошибка. Я знаю Анну, она вовремя на встречу не приедет. Я успеваю выпить несколько чашек чая, сделать необходимые звонки, несколько раз позвонить ей, услышать, что они скоро будут на месте.

Тем не менее, я снова пью чай, потом кофе, успеваю посетить рынок, купить огромных размеров ложку, которой собираюсь её «убить”  Снова захожу в кафе, где мне сразу, без заказа ставят на стол чашку кофе и пепельницу. С утра это вторая чашка кофе, и неизвестно какая по счету сигарета. Проклинаю немецкую пунктуальность и понимаю, что сегодняшний день будет таким же долгим, как и прошлый.

Наконец мобильный телефон ожил, Анна сообщила, что они на месте встречи. Пока дошел к автобусу  успокоился. Вручая, ей ложку сообщил, что она будет напоминать ей о неизбежности наказания за опоздание. Смотря на её заспанное лицо, понимаю, что все бесполезно. Завтра она снова проспит.
Снова КПП «Дитятки” оператор начинает снимать, мгновенно к нему подбегает начальник КПП и сообщает, что съемка запрещена, так как мы находимся на режимном объекте.

Начальник КПП лейтенант милиции предупредил, что сотрудников милиции можно снимать только со спины, интервью никто давать не будет, такой команды не поступало.
Вот и попробуй рассказать о работе милиции, снимая   со спины  и без комментариев.
 
Более покладистыми оказались сотрудники МЧС, которые наводили порядок возле скульптурной  композиции "Тем, кто спас мир”. Возвели её сами МЧСовцы, не имея специального образования и средств. Но комплекс стал местом, где останавливаются не только туристы, ликвидаторы, официальные делегации, а и вахтовики, самоселы.  Тут всегда  живые цветы.
Сегодня в плане работы посещение Чернобыльской АЭС, встреча с генеральным директором Грамоткиным.  В международном отделе станции сообщили, что директор еще не вернулся из столицы, так, что интервью он даст после обеда.

Отправляемся в Припять  снять, что не успели накануне. Анна поставила одно единственное условие, мы не снимаем те места, которые  посещают туристы, и те в которых она уже была.  Поэтому отправляемся, сначала к зданию ВПЧ (военизированная пожарная часть).  Припяти. Отсюда ушли караулы, чтобы сменить, тех первых, которые выбыли из строя, выполнив свой долг. В пожарном депо на стендах развешаны инструкции, как действовать в экстремальных ситуациях, только нет, там ситуации связанной с "мирным” атомом и радиацией. Повсюду находим следы той советской жизни. Пустые водочные бутылки, которой теперь не производят,   минеральной воды "Березовская”. В комнате дежурного инструкция, кому докладывать о чрезвычайных происшествиях, в списке горком партии и горисполком.
В здании общежития, как и везде в городе, запустение, сырость, видно, что по стенам, в дождь течет вода. Когда - то в одной из комнат на шкафу висел парадный мундир. По всей видимости, офицер готовился к строевому смотру, которые проводились в преддверии майских праздников.   Шкаф остался мундир пропал.

Следующим нашим объектом должно стать здание бывшего городского отдела милиции. В первые дни после аварии тут размещался оперативный штаб МВД, который обеспечивал эвакуацию жителей города, прием под охрану всех жилых и производственных зданий. Отсюда отправлялись сотрудники МВД на патрулирование улиц опустевшего города.
Пройдет несколько лет и в здании разместится  пульт централизованной охраны, батальона по охране зоны Чернобыльской АЭС. Все пространство перед фасадом здания зальют бетоном, чтобы снизить фоновые значения и обезопасить личный состав. Шикарное сочетание слов "личный состав” – чей "личный” и почему "состав”. 

Люди, которые несли тут службу, были в основном добровольцами, да были и те, кто хотел заработать, получая в зависимости от степени загрязнения двойные и тройные оклады. Большинство из них свято верили своим командирам и начальникам, что ликвидация последствий аварии практически закончена. Ведь в марте 1988 года вышло постановление о завершении первого этапа ликвидации аварии. В связи, с чем снимали трехкратные оклады, день службы засчитывался за два, в не зависимости от места несения службы.  А несли службу на постах и маршрутах, где нельзя было, находится больше трех часов.

Тем не менее, тут получали намного большее денежное содержание, чем на большой земле, плюс оплачивали суточные в двойном размере.
Все здания в городе были взяты под охрану, как только, сигнализация передавала на пульт сигнал тревога,  на место выезжала группа быстрого реагирования.

Город был окружен периметром из колючей проволоки, он был построен так, как сигнализация на наших советских границах. Любое несанкционированное проникновение в город или выход, минуя КПП, пресекался. Поэтому город и его здания были  под надежной охраной, были в целости и сохранности, была надежда, что люди вернутся.

Надежда умерла, когда дома начали снимать с охраны, когда периметр, защищавший город вышел из строя, а средств на восстановление не нашли. Постепенно сократили численность милиции. Теперь город охраняет наряд, несущий службу на КПП при въезде в город.

Мы заходим в здание милиции. В помещениях разбитая мебель. В одном из кабинетов забытые служебные инструкции 1988 года,  остатки наглядной агитации паспортного стола, разъясняющие гражданам, что делать при утере паспорта. На одной двери знак «опасно радиация», тут был кабинет дозиметриста. Ни в одном из помещений нет батарей парового отопления, все они срезаны. Скорей всего они сданы на металлолом или проданы тем, кто строит дома. Чугунные батареи в дефиците, поэтому и пользуются спросом.

Я вожу Андрея по разрушенному зданию, рассказываю, что где находилось, показываю свой кабинет, который, был моим, когда я был на дежурстве. Кажется, что совсем недавно тут кипела жизнь, выезжала группа быстрого реагирования, по команде дежурного пульта централизованной охраны. Смотря на разруху, вспоминаю, что прошло больше 22 лет, с того момента, когда я последний раз дежурил.

Я включаю прибор, демонстрирую Андрею, что, несмотря на залитую бетоном площадку перед зданием, фон тут значительно выше, чем средний по городу. Но он не помешал посаженым, в бетонные короба в  88 году  вырасти двум саженцам ели в огромные деревья. Корни разрушили бетонные стенки, Прошли через залитую бетоном площадку и укоренись. Природа побеждает, человек отступает и умирает…

Мы идем к углу здания, там у меня была контрольная точка, где фоновые значения  превышали общий раз в  десять. Несмотря на прошедшее время, фоновые значения здесь остаются  довольно высокими.
Я могу много и долго рассказывать о городе, ликвидации аварии, ликвидаторах, об их судьбах,   о внимании к ним со стороны государства.
Увы, Анна снимает кино, в котором, каждому из героев дадут  для разговора от 15 до 30 секунд. Все, что нужно сказать и рассказать сделает она, за кадром.  Но тем не менее это не наши отечественные сюжеты, когда журналист ухитряется рассказать об увиденном за 3-4 минуты эфирного времени.  
Пройдет время, я получу диск, на который запишут, целую серию 30 минутных документальных фильмов.
 
Анна с нетерпением ждет звонка с международного отдела станции. Приезжаем к  административному зданию станции. Директор еще не вернулся из столицы, чтобы не терять время предлагают провести экскурсию по станции. Анна просит провести её на аварийный блок, на пульт управления, с которого все началось. Получает вежливый отказ, так как там до настоящего времени очень высокие фоновые значения. Нас проведут на аналогичный пульт управления. Пока на станции  остается топливо, продолжается работа. Вывод из эксплуатации  продлится не один десяток лет. Мне уже неоднократно приходилось проходить коридорами станции. На первом этапе паспортный контроль, рамка металлоискателя, сверка документом со списком заявкой. Потом  всех одевают в белые халаты, шапочки, следы (резиновые галоши).  Мы продолжаем наш путь по «золотому” коридору (который обшит металлической вагонкой желтого цвета). По пути наш гид постоянно предупреждает, что можно, а что нельзя снимать.  Тут строго выполняют требования «Конвенции  о ядерной безопасности» .

На нашем пути несколько раз встречаются автоматические КПП, которые мы преодолеваем с помощью электронного пропуска нашего гида.  Вот,  заветная дверь, которую открывают по звонку. «БЩУ-1»..блочный щит управления. Начальник смены любезно, наверное, не в первый рассказывает о том, чем занимается персонал. Показывает на одном из пультов тумблер, после поворота, которого произошла авария. Я стаю в стороне и пытаюсь не попадать в кадр видеокамеры.    Анна давно исчерпала предоставленный нам лимит времени, однако продолжает брать интервью, снимать план за планом.

Я вспоминаю, как финские телевизионщики снимали  «БЩУ-1», их администратор и переводчик, получил разрешение нажимать все кнопки, попасть в кадр, как атомщик. Его заинтересовала красного цвета кнопка. Он её нажал. В зале раздался вой сирены «Бежать нет смысла через 15 секунд, взрыв» - прокомментировал я. Мою фразу мгновенно, автоматически перевели. Подобной реакции не ожидал. Оператор уронил видеокамеру, которую   я успел поймать её у самого пола, журналист стал белее, белого костюма в который он был одет.
Я извинился и сказал, что это была попытка пошутить, по всей видимости, шутка не вышла.

Анна, наконец, записывает последнее интервью, Тамара скрупулезно записывает фамилии, должности с кем говорили – это нужно для того, чтобы потом правильно сделать титры.
Я тихо радуюсь, что сегодня мы рано покинем приделы зоны. Анна требует, чтобы мы вернулись в Припять, ей необходимо отснять еще один план, который она не успела. Что она хочет снимать,  не говорит.
Мы в центре города и она спрашивает, с какой высокой точки можно отснять панораму города?

У меня только один вариант, смотровая площадка гостиницы «Полесье». Пытаюсь убедить Анну, что подниматься на смотровую площадку небезопасно. Но все уговоры бесполезны. У неё веские аргументы. После 9 мая в интернете выложили огромное количество фотографий, город посетило больше двух тысяч человек.   Много фотографий, сделаны, именно с этой высотной точки. Я и сам неоднократно снимал панораму города с крыш. Пришло время, когда подобные подъемы стали для меня физически трудными.

Она с оператором поднимается на смотровую площадку, больше часа пришлось ждать возвращения.   Она была довольна отснятым материалом. День подходил к завершению. Мы выезжали на большую землю, опаздывая с выездом всего на один час.